Разумеется, всё это Татьянна сделала только после того, как выжала из Эви всю историю целиком в качестве платы. Включая тот факт, что она каким-то чудом скрыла от босса свои пострадавшие ладони с самого начала.

Звякнуло стекло, привлекая внимание Эви к Татьянне, которая уже трудилась за рабочим столом, перемалывая листья и всевозможные странные растения и ссыпая их по банкам.

– Каково оно? Жить с ним?

Татьянна фыркнула и вернулась к работе. Солнце едва появилось над горизонтом.

– Я бы не сказала, что живу с ним. Мы с Тристаном пересекаемся или в офисе, или по редким случаям, когда его нужно лечить. Если мне одиноко, я иду в ближайший паб и нахожу себе кого-нибудь, с кем можно провести время.

– А что там с Клэр? – лукаво поинтересовалась Эви, игнорируя убийственные взгляды, которые бросала на неё Татьянна, занятая миской трав. – Сдаётся мне, эта страница ещё не перевёрнута.

– Ещё как перевёрнута, – буркнула Татьянна, активнее работая пестиком. – Она постаралась.

– Мне кажется, если поговорить об этом, тебе полегчает, – проворковала Эви и увернулась от Татьянниной ложки.

– Дорогуша, я торгую тайнами. Бесплатно не раздаю.

– Даже друзьям? – слегка задетым тоном спросила Эви.

Татьянна фыркнула, но ответила уже мягче:

– Ничего себе. А мы ведь правда друзья. Как же я такое допустила?

– Просто я неотразима. – Эви покрутилась на месте, запустила пальцы в волосы, и рассмеялась, едва не споткнувшись.

– Точно, видимо, всё дело в этом, – улыбнулась Татьянна.

– Ну так что? – напомнила Эви, кивнув на часики на столе. У неё ещё оставалось двадцать минут, а потом босс будет ждать первую чашку зелья, и, если честно, ей не терпелось узнать, как там поживают гивры в подвале. – Время ещё есть.

– Долгая история, – пробурчала Татьянна, словно разговоры о личной жизни были противны её натуре. – Если вкратце, я выросла по соседству с Маверинами. Мы с Клэр были неразлучны с детства.

Эви и радовалась, и трепетала перед тем, что значили эти слова.

– То есть… ты знала Злодея… в смысле Тристана…

Почему-то ей и в голову не приходило, что босс не родился сразу взрослым.

– Да. Я знаю Тристана с самых малых лет. – Татьянна поёрзала, будто ей было не по себе в собственном теле. Будто она потеряла уверенность в себе. – Мне бы не стоило говорить с тобой о таких вещах.

Эви со вздохом подтянула стул, села рядом с Татьянной и спросила:

– Сколько моих секретов ты знаешь?

– Ты часто травмируешься, так что… немало, – признала Татьянна.

– Ну, так тебе не кажется, что ты задолжала мне хотя бы один, подруга? – Последнее слово Эви произнесла с видом оскорблённой невинности.

Татьянна со стоном опустила голову на руки.

– Мелкая хитрая манипуляторша! – Она неверяще улыбнулась Эви: – Ты провела здесь слишком много времени.

– Умоляю, мы только добрались до главного, – усмехнулась Эви, подалась вперёд и жестом предложила Татьянне продолжать.

– Что ты хочешь услышать? – лукаво вздёрнула бровь Татьянна. – И почему тебе это так важно?

Сердце Эви заколотилось быстрее – это, разумеется, потому, что ей стало не по себе от такого допроса.

– Кто бы не хотел? – резонно возразила она. – Его сложно представить иначе, чем, ну… вот таким.

«Чего здесь стало так жарко?»

Эви встала и открыла окно, впустив свежий прохладный воздух, который коснулся горячих щёк.

– Просто он всегда такой… – Она повернулась к Татьянне, выбирая слова, но та договорила за неё:

– Серьёзный? Ворчливый? Не умеющий ни чувствовать, ни выражать нормальные человеческие эмоции?

– Да.

– Что – да? – озадаченно уточнила Татьянна.

– Да, – просто повторила Эви.

Татьянна встала и подошла к двери.

– Если тебе так уж надо всё знать, его и тогда было трудно понять. Он всегда держался особняком, изо всех сил избегал любого внимания к себе.

Эви не отрывала взгляда от Татьянны и поглощала каждое слово, словно ценные питательные вещества. Та улыбнулась:

– Но была в нём тихая доброта. Я редко встречала его, когда приходила к Клэр. Он был постарше на несколько лет, и я всегда думала, он избегал нас потому, что две мелкие девчонки доставали его.

– Но?.. – спросила Эви, ощутив это слово ещё до того, как оно было произнесено.

– Но на моё десятилетие мама устроила праздник. Годом ранее, когда меня чуть не сбил экипаж, проснулся мой целительский дар. Все были в восторге – думали, что я могу оказаться абсолютной целительницей.

Эви поверить не могла в такую чушь: даже она со своими скромными познаниями понимала, что абсолютные целители – редкость, практически легенда. Дар, как правило, пробуждался в людях после каких-то травмирующих событий, но целительский был очень редок, не говоря уже об абсолюте. Но абсолютные целители могли лечить разум и тело; поговаривали, что они могут вылечить даже саму суть души.

«Сказка», – подумала Эви.

Татьянна продолжала:

– Мы с Клэр и Малькольмом были лучшие друзья, но вдруг я ощутила себя просто игрушкой, с которой всем хочется поиграть. Мама захотела, чтобы на праздник мог зайти любой, поэтому сотни людей явились, желая посмотреть, как рождается мой дар. Это был кошмар. Меня весь вечер таскали за руку, люди просили исцелить порезы, синяки, даже серьёзные болезни. Я ещё не говорила со специалистом, так что не имела ни малейшего понятия, что я вообще делаю и какова цена. Мне было всего десять.

В какой-то момент Татьянна сама начала походить на девочку из рассказа – потерянную, раздавленную.

– Какой ужас, Тати.

Эви хотелось обнять подругу, но та продолжала, будто не слыша слов.

– Именно в тот день рождения я поняла: не имеет значения, чего я добьюсь в жизни дальше, меня всё равно будут видеть только через призму одного-единственного умения. Никто больше никогда не разглядит меня. Когда вечер подошёл к концу, я была готова расплакаться. Мне даже кусочка собственного торта не досталось. Но Клэр и Малькольм остались, чтобы отпраздновать только со мной – ради меня. – Печаль на лице Татьянны медленно сменилась задором, уголок губ поднялся. – Было весело, но, как они ни старались, камень с души убрать не смогли.

Тут она взглянула на Эви, удивительные карие глаза сияли таким тихим светом, что Эви лишь восхищённо посмотрела в ответ.

– А потом пришёл Тристан.

Эви резко выдернуло из практически благоговейного состояния.

– Он пришёл? На твой день рождения?

– Я удивилась не меньше тебя. – Татьянна покачала головой, потёрла руку. – До этого ни разу не приходил. Но явился, едва все разошлись. Испёк торт.

– Сам испёк?

– Знаю. Но ему всегда нравилось заниматься выпечкой. Учился у Эдвина, – посмеиваясь, рассказала Татьянна.

– У нашего Эдвина? – Эви и представить себе не могла, что у Злодея с огром такая давняя история.

– Сначала он был нашим Эдвином – в нашей деревне у него была пекарня. Тристан вечно торчал у него, ему не нравилось быть с семьёй. – Татьянна покачала головой. – Ясно, почему он держит Эдвина здесь. Эдвин единственный, кто… – Она прокашлялась, оборвав фразу, будто вовсе её и не начинала, и вернулась к рассказу о своём десятом дне рождения: – В общем, Тристан пришёл и остался. Даже пел, когда мы зажгли свечки. Совершенно не попадая в ноты, надо заметить.

– Душу бы продала, чтобы посмотреть на это, – с каменным лицом произнесла Эви.

Татьянна рассмеялась.

– Он сказал мне: «Люди вечно меняют мнение». И ещё: «Не придавай такого значения тому, как тебя воспринимают окружающие». – Татьянна была всё та же – прекрасная, яркая, но теперь появился в ней этот тихий свет. – Он больше никогда не заговаривал об этом. Никто не поступал со мной добрее и мудрее, но назавтра он уже вернулся к своей тихой мрачности. Как ни в чём не бывало. Будто не хотел, чтобы его запомнили по истинно добрым делам.

Эви подумала, что это мало изменилось. Она знала, что босс уворачивался от похвалы, как от когтей.