Но он ошибался.

Она была не светом, а цветом. Всеми цветами она сверкала перед его недостойными глазами – неземное зрелище. Она стала вспышкой всех красок мира, как неугасающая радуга, которая сияет не после дождя, а во время.

Она была всем, чего он не заслуживал, но всё равно желал.

Тристан вспомнил кровь на её одежде, кузнеца, сделавшего ей больно, несправедливость, с которой с ней обращались, и в качестве финального гвоздя в крышку метафорического гроба – это мучительное, эхом звучащее слово. Любовь.

Он не мог этого вынести.

Но всё равно её любил.

Он понимал, что, возможно, она чувствует то же самое, если судить по её реакции, но не мог поощрять это, не мог дать ей хоть намёк на то, что у них есть какое-то будущее. Не у них двоих – это точно. Крайне вероятно, что его будущее – два метра под землёй, и он не собирался тащить за собой Сэйдж.

Но сейчас…

Тристан позволил себе на краткий миг прижаться головой к её плечу, а потом поклялся.

Что никогда ей не скажет.

Глава 47

Тристан опустил руки, отошёл на шаг. Они, кажется, не находили сил ни на что и просто смотрели друг на друга. Оба были избиты и измучены, оба в крови.

– Фу-у, – поморщилась Эви, стараясь не смотреть на окровавленное платье. – Я и не знала, что вы умеете убивать так… эффективно. Думала, вам по душе драматические жесты… Ну, вроде скромной коллекции голов у входа. – Она потёрла подбородок.

Злодей с ухмылкой покачал головой, в глазах плясали бесы.

– Зло – это искусство.

Он быстро сходил к краю праздничной поляны, подобрал один из мерцающих магических светильников и соорудил импровизированный фонарь, приделав его к сломанной ветке.

– Пойдём?

Эви взяла его под руку.

– Да. Нужно найти вашего отца.

У него дёрнулась рука от её прикосновения, он на миг замер, но собрался и пошёл вперёд.

Эви часто прикасалась к людям во время общения. Больше всего на свете она любила обниматься, или держаться за руки, или хотя бы дружески похлопывать по плечу. Её мысли работали не так, как у других людей, но с прикосновениями ошибиться она не могла. Обнимать значило заботиться, держать за руку – хотеть быть ближе, а…

Она сделала с боссом практически всё из перечисленного… включая поцелуй.

Злодей, наверное, в ужасе от того, что пришлось подыгрывать такой постыдной уловке. Ей стало не по себе от того, что она набросилась на него, – наверняка ему было неприятно.

Но пришлось признать, сквозь страх разрешив себе на минутку вспомнить… Притворялся Злодей очень хорошо. Если на миг забыть про неловкость и подумать о самом поцелуе, пальцы начинали поджиматься сами собой.

Он целовался прекрасно – ну разумеется. Секси-убийцы всегда хорошо целуются, она точно где-то это слышала. А может, сама придумала, когда в очередной раз представляла себе такое.

«Не фантазируй про поцелуи с боссом, Эви!»

Ещё она пообещала себе не обдумывать то обстоятельство, что едва не сомлела, как дамочка из романов, когда Злодей уничтожал этих мерзавцев – кажется, ей даже понравилось.

Эви работала на Тристана уже почти полгода, но до сих пор видела лишь проблески той жестокости, на которую он был способен и которую так хорошо сдерживал.

Но даже после того, как это насилие буквально брызнуло на неё (мерзкая шуточка не случайно), она не почувствовала к Тристану отвращения.

Может, следовало бы, но нет. Да и глупо делать что-то, исходя лишь из мысли, что должна. Поэтому она крепко взяла его под руку, ожидая, вдруг он отпрянет, и отчаянно прикидывая, куда другие рыцари могли увести Артура.

Они всё шли и шли по лесу, но руку он не отнимал.

– Мы заблудились.

– Не заблудились.

– Я мужик, я не могу спросить дорогу, – низким голосом прогудела Эви, вытянувшись, чтобы казаться выше.

Злодей вскинул бровь – казалось, у него в голове вот-вот что-нибудь раскрутится.

– Точно, ураганчик. Просто найду кого-нибудь глубокой ночью посреди Орехового леса и скажу: «Привет, мы тут с ассистенткой ищем моего потерявшегося отца, а то его взяли под стражу Славные гвардейцы. Понимаете, они решили, что он Злодей. А Злодей-то на самом деле… я». – Эви подыскивала колкий ответ, но он продолжил: – «А кстати, может, вы ещё видели редкого опасного зверя, зовётся гивр? А то у нас один сбежал».

Эви рассмеялась, вцепившись ему в руку, и Злодей резко остановился. Повернулся к ней, свет фонаря упал на лицо, и у Эви сжалось сердце. Он начал что-то говорить, и Эви поняла по тому, как он прятал глаза: он хочет сказать про тот поцелуй, но она не была готова сразу слушать, как он жалеет об этом.

Поэтому поспешила перебить его:

– Вы в детстве что, в школьном театре играли? Вы такой артистичный, когда надо.

Злодей ошарашенно посмотрел на неё, а Эви цокнула языком и пошла дальше.

– Вашего коня забрали, наверное, иначе мы бы уже нашли.

– Он без меня не уйдёт.

– Он конь. Им нравится еда и вода. – Эви ощутила под стопой неровную землю и поспешно отобрала у Злодея фонарь. – Следы копыт.

И много – словно конь был не один. Рядом виднелись и человеческие.

– Блин, они забрали моего коня! – Злодей стиснул переносицу.

– Ничего, сэр. – Она сказала так, понимая, что дело-то не в коне – по крайней мере, не только в нём. Он наклонился и поднял клочок мантии Артура. – Вернём его, а они за всё заплатят.

– За миз Эрринг я тоже беспокоюсь, она ведь была с ними.

– А, с ней всё нормально будет. Зараза к заразе не пристаёт.

Злодей фыркнул, и они пошли дальше.

– Твои слова да богам в уши, Сэйдж.

За спиной затрещали кусты, оба насторожились. Злодей обнажил меч и выставил перед собой.

– Не лезь.

– Может, грызун какой, – шепнула Эви.

Вдруг ветви разошлись и из кустов вывалилась Бекки – растрёпанная, с диким, горящим взглядом.

– Ну, только посмотрите. Я была права, – хихикнула Эви, но тут заметила, в каком Бекки состоянии. Бросилась к ней, бережно обняла за трясущиеся плечи. – Бездна, да что случилось? Ты как?

Бекки вцепилась ей в руку, пугая ещё сильнее. Что они с ней сотворили? И почему мысль о том, что кто-то сделал Бекки больно, вызывала желание что-нибудь размолотить?

«Ну и денёк».

– Они… – Бекки с трудом сглотнула. – Они услышали гивра и ускакали на двух лошадях, прихватив абсолютного целителя. Та лошадь, что со мной, скакала медленнее, поэтому рыцарь просто сбросил меня с седла.

Эви испуганно посмотрела на грязное, рваное платье Бекки и синяки на лице.

– На ходу? – взвизгнула она.

Она выхватила из ножен на лодыжке нож и гневно направилась туда, откуда явилась Бекки. Эви успела отойти шага на три, прежде чем руки босса обвили её за талию и оттащили назад.

– Мне кажется, одна ассистентка против нескольких отлично тренированных королевских гвардейцев – как-то нечестно. Ты так не думаешь?

– Я прекрасно справлюсь сама. – Эви сверкнула на него глазами.

В тёмных глубинах спокойного взгляда Тристана что-то блеснуло.

– Я не о тебе беспокоился.

Эви рыкнула, не отводя глаз, но один уголок рта всё равно пополз вверх – удержаться было невозможно. Бекки кашлянула, и Эви спохватилась, что строит глазки боссу прямо перед соперницей.

Щёки залило жаром, они повернулись к Бекки, которая смотрела на них со смесью недоумения и отвращения.

– Что между вами вообще происходит… – Она охнула, брови взмыли вверх. – Боги, помогите! Это всё из-за того поцелуйчика?

Эви со Злодеем поперхнулись и бросились наперебой опровергать обвинение, путаясь в словах.

– Конечно нет! – выпалила Эви.

– Это была часть текущей блестящей стратегии.

Они так махали руками, что столкнулись ими в воздухе.

Не меняясь в лице, Бекки доковыляла до дерева и прислонилась к нему.

– Хватит с меня вас двоих.

Злодей властно поднял бровь: